Романтики из Болбистана*

О Болшевской биологической станции (ББС) до последнего времени было известно только то, что находилась она в Буркове и относилась к МГУ им. М.В. Ломоносова. На биофаке университета почти не осталось людей, которые владели бы сведениями по её истории и деятельности. И только изучение личного архива А.С. Богословского позволило открыть целый мир, каковым, без сомнения, являлась эта уникальная научно-исследовательская станция. Жемчужиной этого архива оказался фотоальбом «Болшевская биологическая станция. 1919 – 1956». Внимательно просмотрев и его, и некоторые другие документы, тщательно собранные А.С. Богословским, вглядевшись в лица тех, кто создавал с нуля научный центр и здесь потом работал, я подумала: «А они были романтиками, эти биологи из Болбистана…». Болбистаном называли станцию коренные её обитатели. Неудивительно: 1920-е годы были эпохой сокращённых слов и разнообразных неологизмов.

Начало

Всё началось с того, что в 1915 году биолог,профессор Московского университета Николай Васильевич Богоявленский в усадьбе Демьяново под Клином основал летнюю базу кабинета эмбриологии и гистологии. Сюда приезжали К.А. Тимирязев, Л.С. Берг, А.Н. Елеонский и другие учёные. База просуществовала только до 1917 года, после чего, по понятным причинам, работы были свёрнуты. В течение двух последующих лет Богоявленского не покидала надежда возродить базу на новом месте, и в разгар гражданской войны, в 1919 году, когда в стране разруха, голод и холод, он собирает учеников и привозит их в Бурково, на Клязьму. Среди тех, кто последовал за профессором в неизвестность ради науки, оказался первокурсник Александр Сергеевич Богословский, будущий преемник своего учителя на посту директора Болшевской биологической станции.

Место было выбрано не случайно. Близость Буркова к Москве (по тем временам – 24 км по Северной железной дороге от станции «Болшево») являлась, безусловно, важным фактором, но далеко не главным. А главным было то, что Клязьма, сдерживаемая в те времена Образцовской плотиной, образовывала здесь множество открытых водоёмов – стариц и заводей, чрезвычайно богатых фауной. Поблизости находились при этом и закрытые водоёмы – торфоразработки, болота и пруды, также ценные с точки зрения зоологических исследований.  

Весной 1919 года на средства, отпущенные университетом, профессор Богоявленский снимает в Буркове дом на восемь комнат, где размещаются для летних сборов его 2 ассистента и 5 студентов. Сам он, уже за свой счёт, поселяется на отдельной даче. Профессор торопится, ему хочется как можно скорее заняться исследованиями, возобновив практическую работу, но время диктует свои условия: гражданская война мешает науке. В летний сезон 1920-го с ним вновь приезжают в Бурково только 2 студента. Большинство вступили в ряды Красной армии. В начале августа 1919-го ушёл и первокурсник Богословский, чтобы вернуться только в июле 1921-го.

Лишь теперь, после окончания гражданской войны, у биологов появляется возможность начать, наконец, систематическую научную деятельность. Для этого, впрочем, требуется серьёзная материальная поддержка Наркомпроса (Народного комиссариата просвещения). Профессор Богоявленский начинает хлопоты о создании в Буркове постоянно действующей исследовательской базы. В это время в университет как раз хлынул поток студентов, и вуз испытывал потребность в создании подобных баз. Благодаря этому весной 1921 года в число учреждений Наркомпроса вошла «Биологическая станция Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии в Болшеве Московской губернии».

Мытищинский райсовет пошёл учёным навстречу и предложил им самостоятельно выбрать помещения для работы. Выбор биологов остановился на трёх брошенных дачах, расположенных поблизости друг от друга на окраине Буркова. Скромные средства, отпущенные Наркомпросом в качестве годового бюджета станции, были потрачены на ремонт этих самых дач. Денег на меблировку не хватило. И первые поселенцы Болбистана во главе с профессором, вооружившись пилами, топорами и молотками, стали сколачивать столы, табуретки, кровати, книжные полки и прочее. Они, эти романтики, потратили много времени, мебель была – без слёз не взглянешь, но всё же они добились того, что уже в июле 1921 года можно было приступить к работе.

Студент Богословский через месяц, проводя исследования на реке Клязьме, заразился малярией. Жестокая болезнь мучила его целый год, в течение которого ему удавалось заниматься, по его собственному признанию, «только в свободные от приступов малярии дни».

Исследования

Скоро всем стало ясно, что специализация станции очень узка, несмотря на то, что исследования имели целью практические результаты: получение гистологических препаратов. К тому же, возросли потребности университета, так как студентам необходимо было пройти общебиологическую практику.

Педагогическая нагрузка, которую с 1924 года принял на себя Болбистан, пошла ему только на пользу. Курсы, разработанные здесь для студентов, послужили толчком к расширению и углублению фаунистических и других биологических исследований, в основу которых по предложению профессора Богоявленского было положено изучение экологии пресноводных животных, главным образом цикличности их жизни. Болшевская станция в 1920-е оказалась единственной в стране пресноводной станцией, уделявшей внимание этой проблеме.

Студенты же получили то, что не мог дать университет, – знакомство с различными организмами в природе. Курсами заинтересовались в МГУ и Наркомпросе, и Болшевская биологическая станция получила предложение ежегодно принимать у себя студентов-практикантов. Впоследствии это послужит причиной, по которой ББС в 1929 году из ведения университета перейдёт в ведение МООНО – Московского областного отдела народного образования – и будет находиться в нём вплоть до 1944 года.

Между тем, в 1925 году вышел в свет первый научный сборник, где были опубликованы работы сотрудников станции. Любопытно было бы сейчас почитать, например, статьи Н.В. Богоявленского «Некоторые черты фауны р. Клязьмы», или Г.Г. Щёголева «Пиявки реки Клязьмы и ближайших водоёмов в районе биологической станции», или С.В. Покровского «Фауна пауков бассейна р. Клязьмы». Интересно, что «С.В. Покровский», изучавший пауков, – не кто иной, как Сергей Викторович Покровский, зоолог и ботаник, автор известных научно-фантастических повестей «Охотники на мамонтов» и «Посёлок на озере». В 1920-е он работал на ББС, и его научные труды этого времени тесно переплетены с общими работами станции.   Оборудование, поначалу привезённое только из университета, в 1925–27 годах пополнилось выписанными из-за границы микроскопами Цейса и Рейхерта, рисовальными аппаратами, стереоскопической (бинокулярной) лупой и так далее. Станция электрифицировалась: «коптелки» были заменены электрическими лампами, и учёные получили возможность работать по вечерам.

Новый этап

Рубеж 1920-х – 1930-х годов оказался испытанием для Болбистана. Биологов буквально преследовали несчастья.

8 марта 1929 года по оплошности одной из студенток сгорело большое здание общежития. Чтобы не сокращать летней педагогической работы, пришлось при небольшой материальной поддержке Наркомпроса выстроить из несгоревших надворных построек общежития лёгкий барак и приспособить под те же цели небольшую пристройку к сараю лабораторного корпуса, по-видимому, когда-то служившую прачечной. В строительных работах были заняты как персонал станции, так и студенты.  

6 сентября того же года трагически погиб, утонул во время проведения экскурсии для практикантов, научный сотрудник В.Н. Давыдов. Его смерть стала глубоким потрясением для всех и потерей для станции: он был блестящим организатором и педагогом, а также одним из самых деятельных членов ББС.

Зимой 1929–30 года при реорганизации Главнауки Наркомпроса было решено передать Болшевскую станцию в ведение Московского областного отдела народного образования. Биологи восприняли это известие болезненно, несмотря на то, что с энтузиазмом проводили педагогическую работу. И не успели они привыкнуть к переменам, как 14 июля 1930 года умер основатель станции, профессор Николай Васильевич Богоявленский. Он ушёл из жизни, оставив после себя станцию, своё детище, как окончательно утвердившееся учреждение, с ясными перспективами, с небольшим, но качественным штатом, состоявшим из воспитанных им учеников. По просьбе сотрудников станции, областной отдел народного образования поставил на должность директора Александра Сергеевича Богословского.

Для Болшевской биологической станции наступил новый этап – может быть, самый плодотворный. Тематика исследований научного центра постоянно расширялась. Вначале это были, как уже говорилось, гистология и эмбриология, позднее – энтомология и гельминтология, биогидрохимия и ботаника. В 1940-е – 1950-е добавилась орнитология. Она стала мощным направлением деятельности ББС с приходом сюда в 1938 году молодого Константина Николаевича Благосклонова, в будущем одного из крупнейших отечественных орнитологов. Его работу прервала Великая Отечественная война, на которую он был мобилизован, но, преданный Болбистану, он вернулся сюда после её окончания и работал здесь практически до закрытия станции.

В конце 1940-х вместе со сторожем станции Ф.Г. Мартыновым Благосклонов соорудил на участке станции демонстрационную вольеру для птиц и собственноручно изготовил около 30 искусственных гнездовий. Эти разнообразные по форме и размеру «скворечники» были прикреплены снаружи маленького сборного финского домика, в котором романтики из Болбистана создали музей. Кроме собственно музея с аквариумами, чучелами, демонстрационными стендами с энтомологическими и ботаническими коллекциями и прочим, существовал ещё парк-музей – небольшой дендрарий на участке станции. Здесь росли, цвели и давали плоды редко встречающиеся по тем временам в садах европейской части России растения: серебристый лох, гортензия, георгины, виноград. Сахалинская гречиха, ныне произрастающая у нас как сорняк, а тогда считавшаяся «экзотикой», притеняла скамейку у лабораторного корпуса. За растениями ухаживала, как правило, женская половина станции – сотрудники Гали Васильевна Ермолина и Наталья Михайловна Популовская.

Орнитологи

Птиц на ББС доставляли из разных мест. Однажды Константин Николаевич Благосклонов привёз сюда кобчиков. Их родиной являлись берега реки Иловли, притока Дона. Транспортировка птиц оказалась сложной: проголодавшись, они кричали так громко, что приходилось везти их в отопительном вагоне, откуда их не было слышно. День, когда уже прирученных кобчиков привезли в Болбистан, был для станции юбилейным. Все сидели за праздничным столом. Директор станции Богословский едва успел произнести торжественную речь, как перед всеми, завернувшись в чёрную штору, предстал Благосклонов. На его руках, плечах и голове сидели кобчики. За столом поднялся шум. Один из кобчиков слетел на стол, уронил бутылку с вином, разбил тарелку и, испугавшись, вернулся опять на плечо. Совсем ручные, эти птицы потом свободно летали возле станции. Их выпускали на прогулку, но они были трусоваты и боялись отдаляться от своего «места обитания». В книге «Птицы в неволе» Константин Николаевич Благосклонов вспоминает, как однажды со стороны Буркова примчался перепуганный кобчик. Он спрятался под деревом над вольерой от… преследовавшей его ласточки. В ряду громких имён орнитологов, прославивших отечественную науку и связанных с Болшевской биологической станцией, выделяется также Гали Сергеевна Шестакова. По сей день в Интернете можно встретить иностранцев, блуждающих в поисках биографических сведений о женщине-учёном, внёсшей столь весомый вклад в изучение птиц: за границей труды Шестаковой хорошо известны. В 1950-е годы на Болшевской биологической станции ею проводились первые в стране систематические эксперименты по биомеханике полёта птиц, сопровождавшиеся киносъёмками.

Одним из самых известных опытов орнитолога является опыт с заклеиванием тонкой бумагой щелей между перьями крыльев, выявивший зависимость полёта птицы от воздухопроницаемости её крыла. Работами Шестаковой интересовались не только коллеги. Известно, что Михаил Клавдиевич Тихонравов был знаком с профессором Шестаковой и изучал результаты её экспериментов. Представителем последнего поколения орнитологов ББС являлся знаменитый Владимир Евгеньевич Флинт. Он окончил МГУ в 29 лет. Высшее образование он получил только после того, как прошёл вместе со своими ровесниками Великую Отечественную войну. Начав в 1942-м механиком-водителем танка Т-34, Флинт закончил войну в 1945-м командиром взвода автоматчиков. На фотографии из альбома Богословского он ещё очень молод: впереди многочисленные экспедиции по России – в Приморский край, Туву, Забайкалье, Среднюю Азию, на Мурманское побережье Баренцева моря, на остров Врангеля, в тундры Якутии, на Таймыр… Выступив организатором поездок в национальные парки Кении и Уганды, Флинт будет одним из первых русских зоологов, воочию увидевших животный мир саванн Восточной Африки. Длиннолицый молодой человек с фотографии 1953 года станет в будущем доктором биологических наук, академиком РАЕН, почётным членом Териологического общества РАН, пожизненным почётным членом Британского Орнитологического Союза и Национального географического общества США. Ровно через 40 лет, в 1993 году, он создаст Союз охраны птиц России. И в целом его заслуги перед отечественной наукой будут столь велики, что переоценить их невозможно…

Закат

В 1944 Болбистан вышел из состава МООНО и снова стал частью МГУ. По-видимому, это событие было встречено биологами восторженно. У входа они гордо вывесили надпись крупными буквами: «Болшевская биологическая станция Московского университета». В своих ожиданиях они горько обманулись…

«Болшевская станция была передана университету в 1944 году со всеми помещениями, оборудованием, рабочим коллективом, хорошими традициями. Но за все 10 лет пребывания станции в системе МГУ почти ничего не было сделано не только для улучшения её материальной базы, но даже для её сохранения, – с горечью писал в университетскую газету директор Александр Сергеевич Богословский. – Особенно досадно, что до сих пор не удаётся как следует огородить заповедный участок станции. Для обеспечения нормальной деятельности Болшевской станции нужно, прежде всего, чтобы ректорат МГУ изменил своё отношение к ней…»

Статьёй Богословский пытался защитить станцию после того, как летом 1953 года с согласия декана биолого-почвенного факультета профессора С.И. Исаева все помещения общежития ББС были предоставлены детскому саду МГУ. Вследствие этого сотрудники станции были лишены элементарных бытовых условий, а сама станция была вынуждена отказать ряду биологов, планировавших здесь свои исследования…

«Нет сомнения, что вопрос о предоставлении летних помещений детскому саду МГУ имеет большое значение. Дети сотрудников и преподавателей университета должны быть вывезены летом на дачу. Но удивляет позиция, занятая в этом вопросе хозяйственными руководителями ректората, в частности проректором М.С. Унаняном. Вместо того, чтобы принять меры к организации специальной летней базы для детей работников МГУ, тов. Унанян пытается «решить проблему», фактически уничтожая ценное научное учреждение».

И сегодня горько читать эти строки – не только потому, что, как мы знаем, в 1955 году станция практически прекратила работу, а в 1956-м её полностью перевели в Чашниково под Солнечногорском. Горько, потому что и в наши дни сплошь и рядом мы наблюдаем подобную политику…

С 1922 по 1955 на ББС работало 4756 человек (более полной статистики мы пока не нашли – примеч. авт.), в том числе более 2300 студентов МГУ, более 1500 студентов других вузов и учителей средних школ, около 500 научных работников.

На страницах газеты* мы имеем возможность вспомнить и перечислить поимённо если не всех, то многих крупных учёных, чья деятельность была связана с Болшевской биологической станцией:

Благосклонов Константин Николаевич (1910 – 1985), крупнейший отечественный орнитолог; сотрудник ББС;проводил на Болшевской биологической станции обширную педагогическую работу;

Богоявленский Николай Васильевич (1870 –1930), основатель станции и её директор с 1919 по 1930 годы;

Богословский Александр Сергеевич (1900 – 1977), специалист по планктонным организмам, основатель кафедр зоологии в трёх отечественных вузах; директор станции с 1930 по 1956 (с перерывом в 1941-1944);

Вермель Евгений Матвеевич (Матфеевич) (1904 –1972),один из основоположников отечественной противоопухолевой химиотерапии;

Кабак Яков Михайлович (1906 – 1964), эндокринолог;

Кулаев Степан Иванович  (1896 – 1944), эмбриолог, автор фундаментальных работ по цикломорфозу половых желёз;

Некрасов Алексей Дмитриевич (1874 – 1960), зоолог, эмбриолог и историк биологии;

Никольский Георгий Евлампиевич (1906 – 1973), зоолог; художник-анималист, чьи иллюстрации к книгам получили международное признание;

Покровский Сергей Викторович (1874 – 1945), зоолог, ботаник и писатель;

Полосатова Евгения Владимировна (1902 – 1986), биолог, московский коллекционер, передавший своё собрание ГМИИ им. А.С. Пушкина; создатель и первый директор квартиры-музея К.А. Тимирязева;

Селиванов Лев Сергеевич (1908 – 1945), биогеохимик, автор фундаментальных работ по биогеохимии брома и хлора, сотрудник ББС. В 1941 ушёл добровольцем на фронт, в 1942 попал в немецкий плен, погиб в феврале 1945 во время восстания заключенных концлагеря Маутхаузен;

Флинт Владимир Евгеньевич (1924 – 2004), орнитолог; один из авторов и редакторов Красных книг СССР, РСФСР, РФ и Москвы. Автор проекта закона СССР «Об охране и использовании животного мира» (от 1 янв. 1981). По инициативе Флинта и при его прямом участии созданы питомники редких видов птиц и животных;

Шестакова Гали Сергеевна (1891 – 1974), орнитолог; научный сотрудник Института эволюционной морфологии и палеозоологии АН СССР (ныне Институт проблем экологии и эволюции им. А.Н. Северцова РАН);

Шмидт Георгий Александрович (1896 – 1975), эмбриолог; в 1928 – 1932 годах работал за границей. Был знаком с А.М. Горьким и навещал его в Сорренто, где они составили план серии популярных книг «История науки» (замысел не осуществился);

Щёголев Григорий Григорьевич (1882 – 1956), хирудинолог (специалист по биологии пиявок);

Ягужинский Сергей Николаевич (1906 – 1943), ботаник, специалист по высшим растениям.

Мария Миронова

*Статья впервые опубликована в газете «Калининградская правда» 14 мая 2013 г. На сайте Королёвского краеведческого общества размещена с небольшими сокращениями. Корректная ссылка на печатный источник: Миронова М. Романтики из Болбистана// газ. Калининградская правда. – 14 мая 2013.

Фотографии из архива семьи Богословских.