Школа новаторов в Болшеве*
Воспитывая детей, надо помнить, что мы воспитываем их не для жизни в теперешнем, а в будущем, лучшем состоянии человеческого рода… Воспитывая же детей для будущего…, мы этим самым улучшаем будущее устройство мира.
Иммануил Кант
В первые послереволюционные годы, в тяжелейших условиях гражданской войны, экономической разрухи и детской беспризорности, педагогами-энтузиастами были созданы гуманистические воспитательные системы, давшие удивительные результаты в обучении и воспитании детей и подростков. Это «Школа жизни», организованная в Москве Н.И. Поповой, школа для беспризорных и трудновоспитуемых детей и подростков им. Ф.М. Достоевского в Петрограде во главе с В.Н. Сорока-Росинским (всем известная «Республика ШКИД»), школа-коммуна № 1, созданная в Одессе молодыми педагогами С.М. Ривесом и Н.М. Шульманом, опытная станция по борьбе с беспризорностью О.В. Кайдановой. К ним следует добавить трудовую колонию имени М. Горького на Украине, которую возглавлял А.С. Макаренко, Болшевскую трудовую коммуну ОГПУ под руководством М.С. Погребинского, открытую в августе 1924 года.
Если о Болшевской трудовой коммуне говорилось и писалось достаточно много, то о Болшевской школе I и II ступени, которая распахнула свои двери 5 октября 1922 года, и о новаторах-педагогах, работавших здесь, сегодня не известно практически ничего.
Эта школа стала первым средним учебным заведением в Болшеве и его окрестностях. Прежде дети, желающие получить среднее образование, были вынуждены совершать долгие ежедневные поездки в Москву. В 1921 году группа родителей-активистов решила добиться открытия в Болшеве средней школы. Было создано «Общество организации новой средней школы», которую возглавила энтузиастка Мария Павловна Романова[1]. Ей помогал муж Сергей Иванович, местный врач Владимир Алексеевич Самойло, инженер-строитель Вячеслав Васильевич Чихачёв[2], занимавшийся в то время восстановлением Болшевской мануфактуры, и другие родители. «Общество» провело собрания жителей Болшева, Буркова, Валентиновки, где были приняты резолюции об открытии средней школы, добилось у Московского отдела народного образования положительного решения на эти резолюции, у местных предприятий: Мытищинского сельскохозяйственного товарищества, Северной железной дороги и Болшевской мануфактуры, — её финансирования, у Мытищинского волостного комитета — помещений из числа конфискованных дач для школы и проживания персонала.
Больше чем полдела было сделано, но не хватало главного — не было квалифицированных преподавателей. Но и тут родители-энтузиасты не остановились. Они обратились в Петроград (!) к известному специалисту по педагогике, одному из основателей Выборгского коммерческого училища и одновременно редактору журнала «Педагогическая мысль» Владимиру Александровичу Герду с просьбой помочь в подборе педагогического персонала и, главное, заведующего новой школой. В.А. Герд охотно откликнулся на просьбу болшевцев. В 1952 году бывший врач Болшевской школы А.Л. Волкова, выступая на праздновании 30-летия школы и 70-летия А.Л. Савича, говорила: «Надо было прежде всего найти «инженера — строителя человеческих душ» — педагога, организатора, созидателя с ясной мыслью, твердой волей, творческим горением. И в Болшеве появился Александр Людвигович Савич»[3].
В.А. Герд прекрасно знал А.Л. Савича, преподавателя русского языка и литературы Выборгского коммерческого училища и училища при Путиловском заводе, с которым он работал в Петрограде много лет, и был убежден, что тот достойно справится со сложным и ответственным делом по формированию новой школы. Кроме того, Герд, которого В.Н. Сорока-Росинский назвал «человеком неиссякаемой энергии и инициативы», лично приехал в Москву и занялся здесь подбором преподавателей. «Прекрасный организатор, он обладал даром находить подходящих для своего дела людей и заражать их своими идеями и порывом»[4]. Так, в Болшеве стали работать Наталия Ивановна Воронцова-Вельяминова, учитель немецкого, французского и английского языков, переводчица Шекспира, до революции работавшая в частной женской гимназии Е. Констан; словесники Александра Николаевна Савич, жена А.Л. Савича, и Екатерина Петровна Михайлова, прежде преподававшие в частных гимназиях Москвы и Петербурга; Анна Георгиевна Малова, учительница музыки и пения в Институте московского дворянства для девиц благородного звания; Надежда Петровна Гусева, бывшая классная надзирательница московской гимназии Алфёровых, Нина Васильевна Танашевич, художник-педагог, выпускница Строгановского художественно-промышленного училища, Алексей Николаевич Хмелёв, «лучший учитель истории, вероятно, один из лучших в Москве»[5] и многие другие. Позже отмечалось, что «весь педагогический и служебный персонал состоял из людей, пришедших сюда добровольно, а не по назначению. Здесь были и крупные специалисты-предметники, и люди, только начинающие свою педагогическую работу, но преданные своему делу и вносящие творчество в создание новой школы»[6].
Для школы было отведено несколько зданий в бывшем имении В.Г. и Е.В. Сапожниковых Жуковка на крутом берегу Клязьмы, большой земельный участок и парк, окружавший имение.
Здесь следует упомянуть о трагической истории, произошедшей на территории имения за три года до открытия здесь школы. Три летних сезона подряд, с 1919 по 1921 гг. в Жуковке размещалась школьная летняя колония для учеников бывшей московской гимназии А.С. и А.Д. Алфёровых. Супруги Алфёровы и после революции продолжавшие руководить гимназией, переименованной в единую трудовую школу № 75, решили летом 1919 года вывезти детей за город, где школьники могли бы окрепнуть, загореть и потрудиться. Колония была организована на принципе самообслуживания. Физической работой были заняты все: и педагогический персонал, и дети. Сами готовили, сами стирали, сами кололи дрова, сами обрабатывали огород. Это была единая дружная семья, крепко спаянная любовью к Александру Даниловичу и к Александре Самсоновне Алфёровым, которые в небывало тяжких условиях существования, при совершенно разлаженной жизни, в разгар гражданской войны, при остром недостатке всего необходимого, все же сумели обеспечить питомцам своей школы здоровый отдых. По-видимому, место для организации летней колонии школьников Алфёровы выбрали не случайно. До революции в их гимназии учились Татьяна и Нина Сапожниковы, дочери владельцев имения, и их двоюродные сестры, дочери художника В.Д. Поленова. Сапожниковы и Поленовы хорошо знали супругов Алфёровых. Не исключено, что именно они указали на возможность использования конфискованного имения для летнего отдыха детей.
28 августа 1919 года, всего за несколько дней до закрытия (приближался новый учебный год), жизнь школьной летней трудовой колонии неожиданно была нарушена вторжением чекистов. Первой была арестована А.С. Алфёрова. На вопрос чекистов, где её муж, Александра Самсоновна заявила, что муж уехал в Москву, и она не знает куда именно. Тот же вопрос о местонахождении Александра Даниловича был задан и детям. Ни Александра Самсоновна, ни дети не хотели сказать, что тот находится тут же, в маленьком домике садовника. Любовь к А.Д. Алфёрову и предчувствие недоброго непроизвольно сплотили детей в порыве защиты своего учителя и друга от посягательства на него чекистов.
Однако спасти А.Д. Алфёрова не удалось. Одна из прислуг указала чекистам домик, в котором находился Алфёров. Он был тотчас же арестован, а вместе с ним, кроме жены, было арестовано несколько детей и учителей. Все были увезены в Москву. Больше А.Д. и А.С. Алфёровы не вернулись в Болшево. Это был последний раз, когда дети их видели. Осиротело навсегда и светлое здание их гимназии в Москве, это их любимое детище, культурный очаг многих поколений. Арестованные Алфёровы обвинялись в участии в контрреволюционном заговоре и многократно подвергались на Лубянке допросам. Они держали себя с большим достоинством и мужеством. В страшную ночь, с 14 на 15 сентября, Алфёровых не стало. Передавали, что первым был расстрелян в подвалах ВЧК на глазах у Александры Самсоновны Александр Данилович. В ту же ночь их тела были вывезены из помещения ВЧК на Лубянке, в морг Яузской больницы, а затем вместе с еще тридцатью расстрелянными на Калитниковское кладбище. Там, вне ограды, на узкой полосе земли, они были похоронены в одной братской могиле. Власти держали некоторое время в тайне этот расстрел. Только 23 сентября советское правительство широко оповестило о состоявшейся казни. В этот день, памятный для всех, кто в то время был в Москве, с раннего утра на столбах, на стенах домов — повсюду было расклеено оповещение о расстреле. Список включал 67 имен. А спустя какое-то время чекисты хладнокровно сообщили, что произошла ошибка: Алфёровых перепутали с их однофамильцами.[7]
Но вернёмся к открытию Болшевской школы. Начало 20-х годов XX века было особым периодом в жизни российского образования и воспитания. Все старое было отринуто, как создавать новое (конкретно, а не декларативно) — никто не знал. Поле деятельности педагогов-творцов было необъятным.
Летом 1922 года А.Л. Савич и весь только что собранный педагогический коллектив с энтузиазмом взялись за дело. Помимо чисто хозяйственных дел по обустройству на новом месте нужно было срочно решать и такие важные вопросы как учебная программа, планы занятий, отбор учеников из желающих учиться в новой школе (а таких оказалось более чем достаточно).
Александр Людвигович хотел в полной мере развить на новом месте те принципы воспитания и преподавания, которые разрабатывались передовыми педагогами Выборгского и Путиловского училищ Петербурга еще до революции. В частности, в их деятельности был реализован ряд прогрессивных принципов: коллегиальность педагогической работы, выборность педагогов и директора, сотрудничество с родителями, совместное обучение.
Много внимания уделялось трудовому и эстетическому обучению, краеведению, широко внедрялся так называемый исследовательско-экскурсионный метод обучения. Все это в полной мере было осуществлено на болшевской почве.
А.Л. Савич проповедовал идею детского самоуправления. В отличие от Макаренко он не разделял веры в торжество идеалов коммунизма. Его идеалами были общечеловеческие ценности культуры и искусства, вера в гуманизм и просвещение. Главным в воспитательно-учебном процессе он считал фундаментальную образовательную подготовку. Взгляды А.Л. Савича на воспитание детей в новой школе практически полностью совпадали со взглядами В.Н. Сорока-Росинского, с которым Александр Людвигович два года, с 1918 по 1920, работал в Путиловском училище и в летней школьной колонии для детей рабочих Путиловского завода. В Болшеве, как и в школе им. Достоевского, широко применялся метод игр: инсценировки, театрализованные постановки, конкурсы, соревнования. Всемерно поощрялась активность и самодеятельность учеников (издание школьных газет, журналов, различные кружки).
Педагогам хотелось, чтобы Болшевская школа стала образцом, ориентиром для всех школ района, чтобы она давала не просто минимум необходимых знаний, а максимально развивала способности учащихся.
Планировалось, что школа будет девятилетней (первые два класса — приготовительные), но на начальном этапе набор был ограничен только восемью классами. Учащиеся, окончившие полный курс обучения, получали соответствующие удостоверения, которые давали им право на поступление в вузы без сдачи вступительных экзаменов.
Учебный план был намного больше, чем предусматривалось нормами Наркомата просвещения. В трех старших классах было 36 учебных часов в неделю, вместо 30, рекомендованных Наркомпросом. Так, например, были существенно увеличены часы, отведенные на преподавание литературы, русского языка и истории. Со 2-го класса I ступени (4-й класс) был обязателен немецкий язык, а с 5-го класса II ступени (7-й класс) вводилось преподавание французского языка. Часы занятий распределялись следующим образом: в трех старших классах — 6 часов в день, в трех средних классах — 5 часов и два дня в неделю по 6 часов, во втором приготовительном — 4 часа и в первом приготовительном — 3 часа[8]. Вопреки требованиям Наркомпроса, отменявшим оценки и домашние задания, работа учеников оценивалась по трехбалльной системе: «успешно», «не вполне успешно» и «не успешно». Домашние задания отменялись только на летний семестр, когда дети занимались преимущественно на воздухе[9].
В каждом классе имелся штатный воспитатель, отвечавший за внеклассную работу. Один раз в неделю воспитатель проводил классный час, на котором с детьми обсуждались планы занятий после уроков и другие школьные дела.
5 октября с опозданием на месяц в школе начались первые уроки. К этому времени была завезена школьная мебель, необходимое оборудование для кабинетов физики и химии, наглядные пособия. Школьные здания были обеспечены электричеством от пущенной недавно Болшевской электростанции, на всю зиму были запасены дрова.
Школьные классы разместились в трех бывших дачах: одну занимали подготовительные классы под руководством Александры Николаевны Фёдоровой, другую — остальные классы I-й ступени, а в главное двухэтажное здание заняли классы II-й ступени. В особом здании были столовая и кухня, где готовились горячие завтраки для учащихся, здесь же обедал педагогический и технический персонал. Еще одна дача была выделена под квартиры педагогов, тут же могли переночевать учителя, приезжающие из Москвы[10].
Всего за парты сели 237 учащихся: 117 мальчиков и 120 девочек. Оказалось, что очень перегружены второй, третий и четвертый классы, в каждом из них было более 40 человек. В то же время старшие классы оказались малочисленными: в седьмом классе — 10 учеников, а в восьмом всего 9. И по возрасту классы были крайне неровны. В четвертом классе учились школьники 11-15 лет, в пятом — 12-16, а в шестом 14-17.
Ученики сильно отличались друг от друга по социальному происхождению, материальному положению, уровню развития и подготовки. Рядом с детьми интеллигенции: учителей, врачей, юристов, — за партами сидели дети нэпманов, тут же были дети из рабочих казарм Болшевской мануфактуры и крестьянская детвора из окрестных деревень Бурково, Костино, Баскаки.
Спустя месяц после начала занятий А.Л. Савич на заседании Школьного совета отмечал: «В работе создаются большие затруднения: нет возможности приобрести необходимые учебные пособия, не все дети могут купить учебники. Отменены занятия по гимнастике, так как большой зал пришлось закрыть из-за холода. В классах холодно, холодно и в помещениях для приезжающих и постоянно живущих преподавателей. В первые две недели были отмечены серьезные нарушения дисциплины: драка с ножами в 4-м классе»[11]. В то же время в младших классах отмечались многочисленные случаи воровства. Воровали всё: завтраки, ручки, карандаши, книги. Было предложено обобществить школьные принадлежности, но первый блин оказался комом: на первом же уроке в III-м классе исчезли три общественных цветных карандаша, и так и не удалось выяснить, кто ими воспользовался.
Были и другие поводы для тревоги. В частности, заведующего школой беспокоила слабая подготовка по математике старших классов. Для ликвидации пробелов пришлось ввести дополнительные уроки.
В течение первого месяца учебы сформировалось основное ядро педагогического коллектива школы: помощником заведующего была избрана Н.И. Воронцова-Вельяминова, секретарём педсовета — Е.П. Михайлова. В дальнейшем именно эти преподаватели определяли учебную и воспитательную политику школы. Справедливости ради следует сказать, что учебные, педагогические и хозяйственные вопросы обсуждались и решались Школьным советом, в который входили все учителя, а также представители шефствующих предприятий и родителей. Кроме того, в Школьный совет избирались и представители учащихся V-VIII классов. Первыми школьниками — членами Совета в ноябре 1922 года были избраны: от VIII-го класса — Петя Проскурнев, от VII-го — Юля Романова, от VI-го — Репников и от V-го — Струков. А.Л. Савич напутствовал их такими словами: «Вы имеете право решающего голоса в Школьном совете, это налагает на вас огромную ответственность. Относитесь к своим обязанностям сознательно и думайте о том, что вы отвечаете за вынесенные Советом решения. Кроме того, вы занимаете очень почетное место среди своих соучеников, что налагает на вас обязанности вести себя достойно этому званию и вне Школьного совета»[12].
К рождественским каникулам обозначились и первые успехи. На заседании Школьного совета 30 декабря 1922 года А.Л. Савич с радостью сообщил, что «выполнена задача выравнивания знаний учащихся по всем группам. Особенно ярко это выразилось в достижениях по математике у старших классов, успешность которых блестяща».
Интенсивно велась внешкольная работа. Окна школы светились до позднего вечера. К празднику открытия школы, который был отмечен 17 декабря, старшие школьники подготовили инсценировку былины «Ставр Годинович», школа с успехом провела в клубе Болшевской мануфактуры рождественскую ёлку для 250 болшевских дошкольников, а в марте — празднование годовщины Февральской революции. С докладами об основных этапах русского революционного движения выступили старшие школьники, был подготовлен большой концерт, на котором помимо школьников и их родителей присутствовали жители Болшева. 1 мая школа организовала грандиозную манифестацию, в которой приняли участие учащиеся и учителя всех школ I-й ступени Болшевского района — более тысячи человек.
Педагогический коллектив школы считал, что основное звено в их деятельности – это создание системы общественного воспитания, органически слитой с образовательной работой. А для этого было необходимо культивировать активное проявление общественной деятельности детей, выводящей их за стены школы, связывающей их с широким миром, дающей сознание своего посильного участия в строительстве жизни. В школе, например, был образован школьный кооператив. В его задачи входило снабжение учеников учебными пособиями, бумагой, карандашами и прочими предметами школьного обихода. Кооператив принимал активное участие в организации библиотеки, экскурсий, вечеров. Путем кооперативного объединения дети учились проявлять самодеятельность, приучались к труду, на практике знакомились с работой кооперативных объединений.
Общие принципы, сформулированные педагогическим коллективом и одобренные Школьным советом, осуществлялись в подходах к отбору учебного материала, методах его изучения, организации трудовой деятельности детей как одного из магистральных направлений воспитательной системы, постановке школьного самоуправления и участия детей в общественных организациях. Все это вместе взятое и составляло ту педагогическую систему, которая характеризовала Болшевскую школу. Основой всей педагогической системы, связующей в единое целое её отдельные составляющие, являлось глубокое уважение к личности ребенка, поиск таких средств, которые позволили бы наиболее полно раскрыться индивидуальности, отсутствие какого бы то ни было насилия над личностью детей. В этом и заключался подлинно гуманистический характер той работы, которую проводила школа.
Важное место в учебном процессе и во внешкольной работе занимали как гуманитарные дисциплины: литература, история, так и изобразительное искусство, занятия музыкой, пение, декламация, постановка театральных спектаклей. Для постановок выбирались произведения народного творчества, классиков русской литературы, входящих в школьную программу. Учитель истории Алексей Николаевич Хмелёв (1887 — 1972) широко практиковал проведение исторических театрализованных вечеров: «В древнем Египте», «Вавилон времен Хаммурапи», вечер литературы и театра древней Греции, вечер средневековой литературы и театра. Позже этот опыт А.Н. Хмелёв в соавторстве с другими учителями-энтузиастами обобщил в книге «Инсценировки на исторические темы»[13].
Е.П. Михайлова позже вспоминала: «Доверие было завоевано с первых шагов, и школа заработала как единое целое, создаваемое единомышленниками. Люди понимали друг друга с полуслова, и учебное дело двигалось беспрепятственно… Невзгоды переносились не так болезненно, как это бывает обычно. Школа не только объединяла, учила, воспитывала детей, но она объединяла, учила, воспитывала и окружающее ребят взрослое население района. Она работала и днем, и вечером. Много труда было положено для внешкольной работы. Население знакомилось с работой школы на классных или возрастных выставках ученических работ, посещая школьные праздники, концерты, спектакли, могло видеть, как дети изучают деятельность местного края. Проводились групповые и классные беседы с родителями, на которых они учились следить за развитием ребёнка, помогать ему…»[14]
В мае в школе начинался так называемый летний семестр, который продолжался в течение двух месяцев. Занятия проводились преимущественно на воздухе. Методы обучения в летней школе были следующими:
- Опытно-исследовательский, когда проводятся практические занятия на воздухе с целью того или иного исследования, изучения или постановки опыта.
- Экскурсионный, предусматривающий проведение ближних и дальних экскурсий, как специально летних, так и закрепляющих пройденное в течение зимнего периода.
- Индивидуальная и коллективная обработка всех материалов, получаемых в ходе летнего семестра.
Опытно-исследовательский метод, по мнению педагогического коллектива, представлял особую ценность для общественного воспитания детей.
В ходе летнего семестра 1922/23 учебного года велись работы по прикладной математике, естествознанию, ставился опыт объединения детской работы вокруг одной темы «Изучение Болшевского района». Эта тема была разделена на следующие задания:
- Изучение территории и усадьбы, занятых школой.
- Жизнь Болшева: сельскохозяйственная, торгово-промышленная, общественная.
- История Болшева и его окрестностей.
- Природные условия с точки зрения естественно-исторической, географической и собственно исторической.
Учебное время распределялось так: 3 дня в неделю – экскурсии и занятия на воздухе, 2 дня – обработка собранных материалов и 1 день посвящался эстетическому воспитанию[15]. В обязательном порядке каждый класс, начиная с IV-го, в ходе летнего семестра должен был совершить минимум одну дальнюю двухдневную экскурсию или двухдневный поход.
Дети обследовали целый ряд предприятий и учреждений Болшева и его окрестностей в зависимости от своих возрастных возможностей. Например, ученики классов I-й ступени знакомились с работой почты, хлебопекарни, железнодорожной станции и т.д.; учащиеся старших классов изучали кооперативные мастерские, Болшевскую и Куракинскую текстильные фабрики, электростанцию, железнодорожное депо, торговые предприятия. Все это давало богатый материал для учебной исследовательской работы и для общественно-политического воспитания. Наиболее интересные результаты работы передавались в созданный при школе музей.
Дети принимали участие и в сельскохозяйственных работах – на огороде, в поле, на усадьбе, помогали крестьянам села Болшева. При этом исследовательская работа продолжалась. Школьники второй ступени посещали окрестные деревни, завязывали знакомства, изучали быт, хозяйство, обычаи, промыслы, посещали сходки, слушали рассказы стариков, еще помнивших крепостное право, знакомились с общественной жизнью и работой деревни. А.Л. Савич как словесник нацеливал учеников и «на наблюдения над живой речью окружающей среды, на изучение московского говора с его исключительной музыкальностью»[16]. Весь накопленный материал ложился в основу учебной работы.
Успехи школы за первый год были настолько впечатляющи, что в новом 1923-1924 учебном году Болшевская школа полностью перешла в ведение Наркомата путей сообщений и стала «показательно-инструкционной». Именовалась она теперь «Болшевской показательно-инструкционной школой I и II ступени Северной железной дороги».
В уставе школы было записано: «школа имеет целью с одной стороны дать образование детям рабочих и служащих Северной железной дороги и детям местного населения, а с другой – содействовать правильной постановке педагогического дела во всех школах Северной железной дороги»[17]. При школе был открыт интернат на 40 мест для детей железнодорожников.
В течение учебного года к школе на месячный срок стали прикомандировываться от 10 до 15 учителей школ Северной дороги для повышения квалификации. В соответствии с планом, разработанным специальной методической комиссией школы, прикомандированные учителя посещали показательные уроки, организованные для них вечерние занятия, участвовали в экскурсиях, помогали учителям школы в их практических занятиях.
Включение школы в состав железнодорожных учебных заведений НКПС значительно улучшило материальную сторону школьной жизни. Существенно выросли зарплаты учителей, ставки которых были приравнены к соответствующим категориям служащих железной дороги. Педагогический и технический персонал стал круглогодично пользоваться бесплатным проездом по железной дороге от Болшева до Москвы. Железнодорожное начальство помогло оборудовать полноценные учебные лаборатории для занятий физикой, химией и естествознанием, оснастило школу проекционным оборудованием для демонстрации диапозитивов, пополнило школьную библиотеку специальной литературой для педагогов и книгами для учеников. Регулярно выделялся специальный вагон для школьников, направлявшихся на экскурсии или в театр в Москву. Он прицеплялся к пригородному поезду, отправлявшемуся из Болшева в 8.30, и в 17.00 к поезду, следовавшему из Москвы.
Жизнь продолжала кипеть, школа действительно стала образцовой, тем очагом, о котором А.Л. Савич говорил накануне её открытия осенью 1922 года: «Очень сложной задачей является сделать школу очагом, распространяющим свет не только на наших детей, но и очагом, завоевывающим симпатии местного населения. Через детей идеалы школы со временем будут проникать в слои местного населения, и школа станет для них «нашей школой»»[18]. Учительский коллектив работал с полной самоотдачей, кажется, что у учителей на всё хватало сил. Иначе, как объяснить, что, например, в 1922 – 1925 гг. из-под пера заведующего школой одна за другой выходили статьи, печатавшиеся педагогических журналах: «О задачах и характере преподавания литературы в трудовой школе», «Работа учительства и с учительством», «Литература во 2-м концентре школы-семилетки»[19].
Так продолжалось вплоть до весны 1925 года. Е.П. Михайлова писала: «Три года продолжалась привольная жизнь, как вдруг посыпались недовольства со стороны железнодорожного начальства. Нас стали упрекать в интеллигентности, и, наконец, последний ревизор совсем пришел в ужас от картины педсовета, проводимого на вольном воздухе около здания школы, и от постановки спектакля «Вильгельм Телль», тоже на открытом воздухе. Зрительным залом служили косогоры оврага, а сценой – его дно. Сменили нашего заведующего Александра Людвиговича Савича, а в связи с этим распался и весь состав. Всех снова поглотила Москва. Но мы между собою сохранили дружбу и воспоминания о работе в Болшеве до конца дней»[20].
Причины увольнения Александра Людвиговича с должности заведующего школой на самом деле были куда более серьезными, чем обвинения в «интеллигентности». С середины 20-х годов началось внедрение административно-командных методов управления страной, в том числе и в сфере образования. А это шло вразрез с атмосферой творческого поиска в школах педагогов-новаторов. Они уже не вписывались в административно-командную систему, которая окончательно оформилась в 30-е годы XX века. Поэтому в то же самое время со своих должностей были уволены и другие известные педагоги – коллеги и друзья А.Л. Савича: в том же 1925 году школу им. Достоевского покинул В.Н. Сорока-Росинский, а в 1927 году «Школу жизни» вынуждена была оставить Н.И. Попова.
В 1943 году Н.В. Танашевич писала Е.П. Михайловой: «Вспоминаю нашу Болшевскую школу. Как много могла бы она дать учащимся, если б всё протекало нормально. А что получилось? Сердце сжимается при воспоминании…»[21].
Дружба и взаимная симпатия между учителями, учениками и их родителями сохранялись долгие годы. К примеру, Екатерина Петровна Михайлова и Наталия Ивановна Вельяминова-Воронцова вплоть до смерти последней жили в одной квартире, во время Великой Отечественной войны Екатерина Петровна заботливо ухаживала за своей больной подругой, отказавшись от эвакуации. Регулярно проводились встречи «болшевцев», как все они с гордостью себя называли. «Болшевцы» всегда старались помочь друг другу в трудоустройстве, организации отдыха, в любых других житейских вопросах. Об этом свидетельствует сохранившаяся переписка 1930–1950 гг. Е.П. Михайловой с Н.В. Танашевич, А.Н. Савич, А.Н. Хмелёвым, М.П. Романовой.
На праздновании 70-летия А.Л. Савича и 30-летия школы, которое проходило в 1952 году в Московском университете, выступала Александра Львовна Волкова, бывший врач Болшевской школы. Помимо поздравлений и пожеланий юбиляру она, в частности, сказала: «Самоотверженность и полная самоотдача в творческой работе с детьми со стороны педагогов поражали многих, и почти в каждом классе матери говорили о классном руководителе: «Ну, уж наша-то! Уж лучше её не найти! И как это у них терпения только хватает». А директор – кормчий – руководил своей сложной человеческой школьной машиной и сам в старших классах читал литературу. Читал так, что сейчас, через 30 лет, солидные мамаши и папаши вспоминают эти уроки с радостным блеском глаз. Прошли годы… Погибла сирень, наполнявшая своим ароматом весь школьный участок… Разбило молнией громадный дуб. Обрушилась в Клязьму стоявшая на школьной горке беседка, откуда было так далеко видно кругом. Сгорело школьное здание… Поредели и наши ряды… Но Болшево живёт в памяти и сердцах седеющих, заслуженных, работающих по разным специальностям «на хорошо и отлично» бывших учеников Болшевской школы…»[22]
В заключение хотелось бы рассказать, как сложилась дальнейшая судьба «болшевцев».
Александр Людвигович Савич (1882 – 1957) в 1925 году переехал в Москву и преподавал литературу в старших классах ряда московских школ. В 1929 году его пригласили в среднюю школу при Яснополянской опытной педагогической станции Наркомпроса в Тульской области. В 1931 году он вернулся в Москву и преподавал в Тимирязевской сельскохозяйственной академии, на кафедрах педагогики МГУ и Московского педагогического института им. Потёмкина. Во время Великой Отечественной войны был эвакуирован на Урал. По возвращении преподавал в тех же вузах, не оставляя педагогической работы в старших классах московских школ. В 1946 году стал кандидатом педагогических наук, защитив диссертацию на тему «Письменные работы по литературе в старших классах средней школы», позже ему было присвоено звание заслуженного учителя РСФСР, а в 1949 году он был награждён орденом Ленина. О А.Л. Савиче рассказывается в книге Е.К. Зелинской «На реках Вавилонских», в 2012 году вышедшей в свет в издательстве «Художественная литература».
Наталия Ивановна Воронцова-Вельяминова (1871-1947), вернувшись в Москву, преподавала английский язык в школе-колонии при биостанции юных натуралистов им. Тимирязева, затем преподавала французский язык в Институте философии, литературы и истории (ИФЛИ), Литературном институте.
Екатерина Петровна Михайлова (1879-1971) с 1925 по 1931 год работала в одной из школ Хамовнического отдела народного образования и на педагогических курсах при нём. Затем преподавала русский язык и литературу в Мытищинском фабрично-заводском техникуме при фабрике искусственного волокна, вела занятия по культуре речи и русскому языку в Тимирязевской сельскохозяйственной академии, куда её пригласил А.Л. Савич. В 1935 году перешла в ИФЛИ, где работала со студентами-иностранцами и студентами из союзных республик. С 1942 года и вплоть до ухода на пенсию в 1955 году трудилась на кафедре методики преподавания русского языка и литературы Московского педагогического института им. В.П. Потёмкина. Педагогический стаж — 60 лет. Активно работала председателем созданной ею «Комиссии воспоминаний о Бестужевских курсах». Екатерина Петровна оставила воспоминания: «Жизнь для народа», «9 января 1905 года. Воспоминания очевидца», хранящиеся в Отделе рукописей РГБ; её воспоминания об А.П. Чехове в записи Е.З. Балабановича опубликованы в журнале «Вопросы литературы»[23]. Большое место уделено личности Е.П. Михайловой в книгах Инги Преловской «Возвышение желаний, или как осуществить себя», Елены Шиповской «Исповедь Рыцаря Света»[24].
Нина Васильевна Танашевич работала в Центральном доме художественного воспитания детей, учила детей изобразительному искусству, разрабатывала методики преподавания рисования, лепки. Её статьи публиковались в журнале «Искусство и дети».
Владимир ЩИПИН
*Статья впервые опубликована в журнале «Подмосковный летописец» в 2012 году. Корректная ссылка на печатный источник: Щипин В. Школа новаторов в Болшеве // Подмосковный летописец. Историко-краеведческий альманах. 2012. № 4. С. 70-82.
[1] Отдел рукописей Российской государственной библиотеки (ОР РГБ). Ф. 698. Карт. 1. Ед.хр. 8. Воспоминания Е.П. Михайловой. Л.112.
[2] В.В. Чихачёв проживал в пос. Старые Горки близ ст. Болшево с 1921 по 1931 гг. См.: Чихачёва Е.В. Очерк о жизни одного русского интеллигента. / Череповец: Краеведческий альманах. Вологда, 1996.
[3] ОР РГБ. Ф. 698. Карт. 5. Ед.хр. 23. Воспоминания А.Л. Волковой. Л. 3.
[4] Сорока-Росинский В.Н. Школа Достоевского // Кабо Л. Жил на свете учитель. М., 1970. С. 34.
[5] Кабо В. Р. Дорога в Австралию: Воспоминания. New York: Effect Publishing, 1995. С. 69.
[6] ОР РГБ. Ф. 698. Карт. 1. Ед. хр. 8. Воспоминания Е.П. Михайловой. Л.114.
[7] Смирнов С. Как были арестованы и расстреляны Н.Н. Щепкин, А.Д. и А.С. Алфёровы. / Памяти погибших. Сборник. Париж. 1929. С. 110-111.
[8] Центральный государственный архив Московской области (ЦГАМО). Ф. 976. Оп. 1. Д. 70. Протоколы заседаний Школьного совета Болшевской школы I и II ступени. 23.09.1922 — 22.03.1923 гг. Л. 3-4об.
[9] ЦГАМО. Ф. 976. Оп. 1. Д. 70. Л. 13.
[10] ОР РГБ. Ф. 698. Карт. 1. Ед. хр. 8. Воспоминания Е.П. Михайловой. Л.114.
[11] ЦГАМО. Ф. 976. Оп. 1. Д. 70. Л. 5-6.
[12] Там же. Л.6 об.
[13] Абрамович Р.А., Рубинштейн Р.И., Семпер Н.Е., Хмелев А.Н. Инсценировки на исторические темы. М., 1974. В Научной педагогической библиотеке им К.Д. Ушинского имеется около 20 печатных работ А.Н. Хмелёва, написанных им в период 1927 — 1960 гг.
[14] ОР РГБ. Ф. 698. Карт. 1. Ед. хр. 8. Воспоминания Е.П. Михайловой. Л.114.
[15] ЦГАМО. Ф. 976. Оп. 1. Д. 70. Л. 27 об. – 29.
[16] ЦГАМО. Ф. 976. Оп. 1. Д. 70. Л. 7.
[17] ОР РГБ. Ф. 698. Карт. 5. Ед. хр. 22. Устав Болшевской железнодорожной школы. Л. 1.
[18] ЦГАМО. Ф. 976. Оп. 1. Д. 70. Л. 8 об.
[19] А. Л. Савич. О задачах и характере преподавания литературы в трудовой школе. / Педагогическая мысль. 1923. № 1. С. 1-18; Работа учительства и с учительством. / Народный учитель. 1924. № 2. С. 66-70; Литература во 2-м концентре школы-семилетки. / Просвещение на транспорте. 1926. № 2. С. 35-39.
[20] ОР РГБ. Ф. 698. Карт. 1. Ед. хр. 8. Воспоминания Е.П. Михайловой. Л.115.
[21] ОР РГБ. Ф. 698. Карт. 14. Ед. хр. 30. Письма Н.В. Танашевич к Е.П. Михайловой. Л. 14.
[22] ОР РГБ. Ф. 698. Карт. 5. Ед. хр. 23. Воспоминания А.Л. Волковой. Л. 3 об.
[23] Балабанович Е.З. Современники вспоминают… // Вопросы литературы. 1980. № 1. С.146-147.
[24] Преловская И.С. Возвышение желаний, или как осуществить себя. М., 1986.С.60-66; Шиповская Е. А. Исповедь Рыцаря Света: Воспоминания. М., 1998. С.119-123.