Дачи Каменского

Некоторые валентиновские старожилы вспоминали, что в детстве ходили гулять к «дачам Каменского», но указывали лишь примерный район этих дач. Долго оставалось неизвестным, где находились эти дачи и кто такой Каменский. В течение пяти лет собирался материал для этой статьи о людях, домах и истории Болшевской округи 1920-х годов. Детство и старость человека, о котором пойдет речь, наполнены трудностями и несправедливостью. Но хочется верить, что в его жизни были и хорошие времена.

В 1913 году (по некоторым документам в 1914 году) в деревне Власово Мытищинской волости Московского уезда (сейчас Валентиновка) приобрёл земельный отруб Иван Харитонович Каменский. Отрубом называли земельный участок, выделенный из общинной земли в личную собственность крестьянина. После постройки на отрубе двух домов, эту усадьбу стали называть хутор Каменского. Отруб и хутор, как формы участкового землевладения и землепользования, были распространены и в России, и в СССР. При деревне Власово было еще два хутора – Шарымова и Сютсполя (?).

Позднее в документах и в простонародном обиходе слово «хутор» постепенно заменили на более привычное – дачи. Располагались дачи Каменского на современной улице Полевой, соединяющей историческую Валентиновку и улицу Исаева в восточной части города Королёва.

Два дома Ивана Каменского отличались друг от друга. Один – большой, красивый, двухэтажный с мезонином, размером 12х24 аршин (прим. – около 8,5х17 м), находился на улице Полевой между домами 64 и 68 (сейчас на его месте пустырь). Такое описание дала бывшая жительница этого дома Наталья Сурикова. В советское время дом имел номер 66. Сейчас этот номер присвоен другому дому, так как дом Каменского сгорел примерно в 1980-х годах (?).

Предположительно Каменскому принадлежал также дом, сохранившийся на пересечении Полевой улицы и Высоковольтного тупика. Он иного размера – 12х12 аршин – и больше похож на обычный деревенский дом-избу из округлого бруса. Сейчас здание сильно перестроено, но некоторые старинные элементы сохранились.

Иван Харитонович Каменский был репрессирован дважды: в 1924 и в 1929 годах. Оба раза он и его жена Елизавета Степановна пытались безуспешно бороться за свои права. Всю его судьбу мы можем проследить по многочисленным документам и переписке, хранящимся в Государственном архиве РФ (ГА РФ), Центральном государственном архиве Московской области (ЦГАМО), в том числе в его Мытищинском архивохранилище (МА ЦГАМО).

Первоисточники открывают нам не только биографию этой семьи, но и историю местности, расположенной близ железнодорожной станции Болшево, в первой четверти ХХ века. 1920-е годы были непростыми для нашей страны, и, одновременно, они крайне сложны для исследователей. Автор старалась придерживаться нейтрального повествования, не давая оценок действиям участников событий.

Юность Ивана Каменского

Каменский Иван Харитонович родился в 1877 году в семье крестьян деревни Подстарье (ныне не существует) Кругловской волости Зарайского уезда Рязанской губернии. В 2 года остался без отца, мать работала кухаркой. В 9 лет (в 1887 году) привезен в Москву и отдан мальчиком в трактир для мытья посуды, где прослужил до 1904 года, работая иногда по 20 часов в день. В этом же 1887 году в Москве окончил 1 класс школы. После перешел к другому хозяину – в чайную Ильина, где и пробыл у него приказчиком (половым) до 1908 (1909) года. Здесь стоит отметить, что основные даты взяты из многочисленных допросов и писем, но нередко они разнятся. При расхождениях указываются обе даты.

Из заявления Каменского от 21 марта 1930 года: «В этом же (прим. – 1909) году, ввиду ликвидации принадлежащей Калинкинскому пивоваренному заводу таковое заведение, предложил мне взять пивную в свое пользование, каковую я и взял, где я и торговал до 1913 года. И в этом году открыл другую пивную по объявлению войны 1914 года. И закрыл обе пивные и занялся сельским хозяйством».

По протоколу допроса от 1930 года, одна из пивных находилась на Краснопрудной улице. Там же, на Краснопрудной улице в доме № 28, жила его тетка Олимпиада Афанасьевна Воробьева и, возможно, он сам.

Московский завод фирмы Калинкина находился в Сокольниках, на Русаковской улице, дом 13 (бывш. Сокольническое шоссе). Двухэтажные производственные корпуса «кирпичного стиля» (один до сих пор цел), выходили на улицу прекрасными фасадами, украшенными фронтонами, деревянными резными деталями и изящными наличниками. Построил их в 1892—1902 годах архитектор Август Егорович Вебер.

В деле сохранился трудовой договор 1906 года о найме Каменского приказчиком в Калинкинское пивоваренное товарищество. Этот уникальный юридический документ, регламентирующий работу в фирменном магазине компании, интересен своими деталями. Не верится, что все эти требования читал и выполнял человек с образованием в один класс. Ниже приведена начальная часть договора:

«Мы, ниже подписавшиеся, Калинкинское пивоваренное товарищество и крестьянин Рязанской губернии Зарайского уезда Кругловской волости, деревни Подстария Иван Харитонович Каменский, заключили настоящий договор о личном найме в том, что я, Каменский поступил с 1 февраля 1906 года на службу к Калинкинскому товариществу сидельцем в пОртерную лавку товарищества на правах и обязанностях приказчика первого класса для производства торговли распивочно и на вынос пивом, пОртером, медом, квасом, минеральными и фруктовыми водами на следующих условиях:

1) Я, Каменский, обязан производить продажу пива, портера и меда исключительно Калинкинского завода и получать таковое только из того склада товарищества, который будет мне указан уполномоченным товарищества, и подчиняться при этом строго контролю, который установлен на сей предмет конторою товарищества как-то, принимать пиво только в том количестве на которое одновременно предоставляется от конторы для расчета накладная и строго следить за тем, чтобы здаваемые возчиком бутылки с пивом были обязательно снабжоны установленным для пивных особым отличным знаком, без коего, я Каменский обязуюсь бутылки не принимать и в пивной не хранить.

2) Минеральные воды и квасы я, Каменский тоже должен получать исключительно через посредство того же склада.

3) Продавать я Каменский доставляемые мне товары должен исключительно за наличные деньги по ценам, означенным в выданным мне прейскуранте товарищества.

4) За проданный товар я, Каменский, обязан учинять товариществом разчет ежедневно.

5) Во всех своих действиях и распоряжениях по вверенной мне торговле я, Каменский обязан руководствоваться существующими законами и обязательными постановлениями и предписаниями товарищества с полной моею личного перед властями и законом за всякое нарушение таковых ответственностью, не вводя товарищество ни в какие убытки и хлопоты.

6) Я, Каменский, обязан вести по установленной уполномоченным товарищества в форме книги, счета, ведомости и каждую неделю, или как уполномоченным товарищества приказано будет, доставлять уполномоченному товарищества подробную во всем отчетность, ответственность в исправном ведении книг и отчетности лежит непосредственно на мне, Каменском и не может быть слагаема мною на других служащих, при вверенной мне торговле.

7) На мне, Каменском, лежит наблюдение за исполнением своих обязанностей и соблюдении правил питейной торговли, постановляемыми товариществом ко мне помощниками с моего за них действия, ответственностью и о вечном нарушении ими таковых, я, Каменский, немедленно обязан доносить уполномоченному товарищества.

8) Все вверенное мне, Каменскому имущество товарищества по особой описи и все товары товарищества я, Каменский обязуюсь сохранять в целости невредимости с ответственностью в противном случае по закону. …»

В Москве он встретил Елизавету Степановну Семину, крестьянку деревни Лишняги Куребинской волости Венёвского уезда Тульской губернии. В 1913 году у них родился сын Борис. Правда, отцовство пришлось устанавливать в 1921 году в Народном суде (ЦГАМО, Ф.101, О.1, Д.56).

В деревне Власово

Как сказано ранее, в 1914 (1913?) году Иван Каменский купил в деревне Власово отрубной участок земли размером чуть больше десятины (более 1 га) и выстроил поочередно два дома. Занялся сельским хозяйством, обработкой земли, иногда с использованием наемного труда. В 1918-м призывался в Красную Армию, но был освобожден по болезни. В 1919 году был избран в деревне Власово председателем сельсовета и был таковым два года по 1921 год. От общества крестьян деревни Власово выдвинут в Волостной совет членом коллегии по трудовой гужевой повинности, где работал два с половиной года (по 1922 год) до реформирования этого отдела.

В октябре 1918 года Мытищинскую волость Московского уезда переименовали в Пролетарскую. В том же году на основании декрета ВЦИК от 20 августа 1918 года (СУ РСФСР 1918 г. № 62, ст. 674) в стране началась муниципализация – безвозмездная передача недвижимого имущества в ведение органов местной власти (в отличие от национализации, когда экспроприируемое имущество поступает в ведение центральных органов власти).

В сельской местности отнесение строений к числу муниципализированных было урегулировано постановлением ВЦИК и СНК РСФСР от 1 декабря 1924 года (СУ РСФСР 1924 г. № 89, ст. 910).

После того, как муниципализированное жилье поступало на баланс местным властям или различным государственным организациям, они использовали его по своему усмотрению и были обязаны содержать в надлежащем состоянии. Как правило, туда заселяли сотрудников или лиц, нуждавшихся в жилье. С жильцов брали квартплату. Также дома сдавали в аренду, иногда и бывшим владельцам. Из-за неорганизованности и отсутствия должного контроля нередко имели место случаи самозаселения и неуплата.

В Болшевской округе работа по муниципализации активизировалась в 1922 году и продолжалась несколько лет. Разыскивались хозяева домов/дач, производились описи и согласования, владельцы оспаривали решения. К марту 1926 года только в поселке Болшево на баланс Треста «Дачное хозяйство Московской губернии» перешло 47 жилых домов (дач) из муниципализированного имущества (МА ЦГАМО, Ф.72, О.1, Д.82, Л.31).

Правила муниципализации постоянно уточнялись. Вот одно из распоряжений Коммунального отдела Московского уездного совета рабочих и крестьянских депутатов от 1923 года за подписью заведующего Гусева:

   «Необходимо в особенности в тех случаях, когда у владельца имеется несколько дач, владельцу оставлять наихудшую, а все остальные его дачи – лучшие, включать в список муниципализированных дач».

15 февраля 1923 года Иван Каменский обратился в МУС (Московский уездный совет) с просьбой узаконить свои два дома на отрубном участке. С его слов, один был построен в 1918 году, а второй в 1919 году. Вероятно, уже в 1923 году Каменский был включен в списки на муниципализацию. 4 февраля 1924 года председатель Групсовета села Костино И.А. Савин выдал Каменскому удостоверение о состоянии его дома (похоже, «наихудшего»). В частности, в документе указано, что на участке стоит «полуразрушенный дом, который не имеет рам, дверей, часть перегородок и разрушены печи, фундамента нету, крыша худая…».

Административное деление в первые десятилетия Советской власти было неустойчивым. В тот период в групповые советы объединялось несколько поселений. Групсовет Костино Пролетарской волости включал в себя село Костино и прилегающие к нему деревни Куракино, Самаровку и Власово.

В Болшевский сельгруппоссовет Пролетарской волости Московского уезда входили село Болшево, деревня Бурково и поселок Старые Горки. В силу отсутствия стандартов терминология могла быть различной.

В 1924 году один из домов Ивана Каменского, по всей видимости, был муниципализирован. Основанием для изъятия было наличие у владельца двух домов. В ответ Иван Харитонович продолжал доказывать, что второй дом был в плохом состоянии и не подходит для проживания. Но в мае 1924 года милиция получила указание опечатать изъятый дом.

Из сохранившихся документов не совсем понятно, какой дом в итоге отобрали. Похоже, что в начале пытались забрать больший, но в 1930 году его сдавала в аренду жена Каменского.

В это же время у Каменских отобрали отрубной участок земли. По сути, эта репрессивная мера аналогична раскулачиванию по отношению к зажиточному крестьянину.

В муниципализированный дом в 1924 году заселили работников-татар из коммунальных служб. Из-за этого у дачи Каменского появилось второе название – Татарская дача. К слову, татарские семьи живут на улице Полевой до сих пор.

Борьба Каменских за имущество продолжилась. Несомненно, хорошей характеристикой Каменскому как человеку является то, что даже спустя год односельчане продолжали заступаться за него. В январе 1925 года Костинский групсовет в лице Немухина выдает Каменскому удостоверение, что тот является трудовым крестьянином деревни Власово.

За Каменского просило также общество граждан селения Власово, подав жалобу на лишение Ивана Харитоновича земельного участка. Здесь стоит рассказать, что в людской памяти сохранились воспоминания об этом человеке. Это удивительно, так как жил он в нашей местности более ста лет назад. Большинство воспоминаний сводятся к тому, что «пан Каменский» был богат и владел большими землями, что немного преувеличено. Но говорят также, что он был добр. Трогательный случай сохранила Татьяна Ильинична Вялкина из рассказа своей матери Веры Константиновны Балашовой (в девичестве Жигановой), родившейся в 1914 году в деревне Власово:

«Мы детьми играли, и одна девочка упала так сильно, что не могла идти. Каменский, который оказался рядом, взял ее на руки и отнес домой. Он был всегда добр и к детям, и к взрослым. И помогал бедным».

Несмотря на попытки доказать пролетарское происхождение Каменского и принадлежность его к трудовому крестьянству, решение об изъятии земли осталось в силе.

В 1925 году Ивану Каменскому пришлось вернуться работать в привычную сферу. Сложно сказать, был ли он удачливым предпринимателем. Середина 1920-х характеризуется расцветом НЭПа – новой экономической политики. За 4 года Каменский сменил несколько мест в лавках, чайных и пивных Болшева и Мытищ. Попытаемся восстановить эту часть его биографии по немного сбивчивым описаниям его жены.

Итак, по её утверждению, сначала он устроился работать продавцом в доме Ивана Ивановича Емельянова в Болшево. Предположительно, это была пивная палатка (трактир) возле станции Болшево на месте, где в советское время находилась керосиновая лавка. Сейчас примерно там же расположено кафе с адресом: Станционная площадь, д. 26. Некоторое время Каменский вместе с И.И. Емельяновым сотрудничал с Винсиндикатом.

Затем перешел в Мытищи заведующим пивной в пивной лавке Шаболовского пивоваренного завода. Как писала жена, «в чайную с пивом заведующим на процентах». В деле сохранился патент на работу, выданный сроком на 6 месяцев с 17 ноября 1925 года по 31 марта 1926 года.

В 1926 году со второй половины года, «когда на заводе контрагенты были устранены», он с компаньоном, тем же Емельяновым, взял эту чайную «за себя», т.е арендовал на свое имя. При этом средства и обстановка были Емельянова. В 1927 году в феврале Каменский закрыл торговлю и сдал патент.

«В 1928 с 15 мая по 15 сентября работал от Моссельпрома в пивной палатке с садом в Болшеве в доме Емельянова на правах контрагента (на процентах)». Возможно, имелось ввиду сотрудничество все с тем же Шаболовским заводом. В 1928 году предприятие входило в состав треста Моссельпром. Во время антиалкогольной кампании 1929–1930 годов этот завод навсегда прекратил выпуск пива и был переоборудован в кондитерскую фабрику «Ударница».

Лишение прав и арест

В 1927 году Иван Каменский и его жена (как его иждивенка) были лишены избирательных прав за занятие торговлей. Государство не запрещало торговать, но наказывало за это. Оно ограничивало граждан в правах в целях социального разделения, чтобы обеспечить ведущую роль рабочего класса и бывших «эксплуатируемых слоёв населения» в создаваемом социалистическом обществе. Мера была прописана в Конституции РСФСР 1918 года, где в разделе IV, главе 13, статье 65 устанавливалось, что:

Не избирают и не могут быть избранными, хотя бы они входили в одну из нижеперечисленных категорий:

а) лица, прибегающие к наёмному труду с целью извлечения прибыли;

б) лица, живущие на нетрудовой доход, как то: проценты с капитала, доходы с предприятий, поступления с имущества и т. п.;

в) частные торговцы, торговые и коммерческие посредники (выделено автором);

г) монахи и духовные служители церквей и религиозных культов;

д) служащие и агенты бывшей полиции, особого корпуса жандармов и охранных отделений, а также члены царствовавшего в России дома;

е) лица, признанные в установленном порядке душевнобольными или умалишёнными, а равно лица, состоящие под опекой;

ж) лица, осуждённые за корыстные и порочащие преступления на срок, установленный законом или судебным приговором.

В 1927 году не имели права голоса почти 3 миллиона человек. Ограничения в правах касались не только права избирать и быть избранным. «Лишенец» и члены его семьи не принимались в колхоз, не могли стать членами кооператива, артели. Лишенцы не могли получить высшее образование и занимать ответственные должности, не имели права получать пенсию и пособие по безработице. При поступлении на работу «лишенцу» назначалась самая низкая заработная плата. Лишенцам не выдавались продуктовые карточки, а налоги и прочие платежи были существенно выше, чем для остальных граждан. Лишение прав касалось не только собственно лишенцев, но и членов их семей, состоявших у них на иждивении. Детям «лишенцев» было крайне затруднительно получить образование выше начального, т.к. Советская власть в первую очередь обеспечивала образование для детей трудящихся.

Но на этом испытания не закончились. Занятие торговлей, совершенно безобидное в наши дни, имело для Каменского еще более тяжкие последствия.

14 июня 1929 года Иван Харитонович Каменский был арестован в собственном доме в деревне Власово помощником уполномоченного 4-го отделения Особого отдела ОГПУ Московского военного округа Храбровым по ст.58 п.4. УК.

На момент ареста Каменскому было 52 года, его жене Каменской Елизавете Степановне 43 года, сыну Борису, школьнику, 16 лет. С ними проживала нетрудоспособная тетка Воробьева Олимпиада Афанасьевна 71 года.

На следующий день после ареста в доме Каменского прошел обыск. Из протокола:

«На основании ордера Особого Отдела Объединенного Государственного Политического Управления МВО за № 2700 от 14 июня 1929 года произведен обыск у гражданина Каменского Ивана Харитоновича в доме Хутор Каменского у деревни Власово Северной железной дороги. При обыске присутствовали: Соколов Василий Федорович, Стэппе Арнольд Карлович, Козлов Александр Федорович и понятые: Лебедев Андрей Михайлович, Дорожкин Андрей Семенович, Каменский Иван Харитонович и его жена».

 Были конфискованы письма, царские бумажные деньги и старые документы. Присутствующие собственноручно подписали протокол. Из упомянутых лиц – Стэппе А.К., возможно, из латышских стрелков. Латышские стрелки проживали в тот период в доме Клюева в Болшеве. Лебедев А.М. – коренной житель д. Власово, Дорожкин А.С. – племянник Каменского.

Иван Харитонович содержался в Бутырской тюрьме около трех месяцев и был допрошен 6 раз. С каждым разом обвинения становились всё красочнее и серьёзнее. Это наглядно прослеживается по документам, выстроенными хронологически:

Характеристика из Постановления о задержании и принятии дела к производству от 14 июня 1929 года:

«Гр. Каменский Иван Харитонович, без определенных занятий, лишенный права голоса, как бывший владелец чайной и пивной, ведет круг знакомств с бывшими торговцами, контрреволюционно настроен, посещает тайные собрания, устраиваемые торговцами с к.р. целями». Пом. уполномоченного Храбров, нач. 4-го отделения Вильковысский, нач. ОО ОГПУ МВО Мейер.

В Постановлении о привлечении в качестве обвиняемого от 30 июня 1929 года отмечено:

 «гражданин Каменский Иван Харитонович, бывший купец, владелец двух пивных в Москве, вращается исключительно в кругу бывших торговцев, вместе с которыми посещает нелегальные собрания, устраиваемые с контрреволюционной целью, на которых пелись монархические гимны.»

Пом. уполномоченного Храбров, нач. 4-го отделения Вильковысский, нач. ОО ОГПУ МВО Мейер.

Справка от августа 1929 года гласит:

«Каменский Иван Харитонович, 1877 г.р., бывший владелец нескольких чайных, лишенец. Показаниями свидетелей установлено, что обвиняемый занимался в среде своих знакомых и населения контрреволюционной агитацией, так, например, Каменский говорил: «Власть Советов задушила крестьян налогами, что приводит их к обнищанию. Помимо этого он утверждает, что в случае войны, все коммунисты будут перевешаны и жизнь будет хорошая, как при царском правительстве.» Исходя из изложенного, считаю, что пересмотр дела Каменского нецелесообразен». Помощник начальника 1-го отдела КРО ПП Деницкий».

Справка по следственному делу 841, сентябрь 1929 года:

«Обвиняемый Каменский Иван Харитонович. Москва, 1877. В прошлом крупный купец и содержатель пивных и чайных, ныне лишен избирательных прав. Следствием подтверждено, что обвиняемый, будучи враждебным власти, группировал вокруг себя бывших людей, причем устраивал сборище таковых среди окружающих. Населению Каменский говорил, что соввласть задавила крестьян, что при царской власти крестьянам жилось лучше, что в случае войны он и его компания расправятся с коммунистами, что при падении соввласти все будет хорошо, как было при царе. Таким путем Каменский, пользуясь крестьянской средой, ввел антисоветскую агитацию, подрывая действия местных властей. С постановкой дела на особое совещание и с предъявлением обвинения прокурор согласен». Начальник ОО ОГПУ МВО Мейер.

Постановление 27 августа 1929 года.

Я, Врид. военного прокурора МВО Берман, рассмотрев следственное дело 811 по обвинению Каменского Ивана Харитоновича 1877 года рождения, бывшего купца и владельца пивных в городе Москве, проживающего в деревне Власово Пролетарской волости Московской губернии и уезда, нашел: Материалами следственного дела подтверждается социальная опасность Каменского как представителя классово-враждебной СССР силы…»

Лев Николаевич Захаров-Мейер, в 1924—1929 годах — начальник Особого отдела Московского военного округа. В 1929—1930 годах — начальник Подмосковного окружного отдела ОГПУ.

Иван Каменский пытался защищаться, его объяснения имеются в уголовном деле, но они были проигнорированы. Ниже одно из показаний Каменского по существу дела в протоколе допроса от 18 июня 1929 года:

В моем доме в настоящее время живут два брата жены: Николай Степанович Семин, 36 лет, до войны служил во флоте, в Красной армии не служил, теперь работает в Москве на электрическом заводе, какую занимает должность я не знаю. Его жена Анастасия Дмитриевна, 26 лет, работает в Мострикотаже выполняет ручную работу на дому, ее отец до революции имел дровяной склад. Второй брат Петр Степанович Семин, 34 года, служит в Москве в каком учреждении не знаю.

Иногда я бываю в гостях у племянника Андрея Семеновича Дорожкина, 34 лет. Он также иногда заезжает ко мне. Родственников за границей не имею, также и знакомых. Лишеных права голоса в деревне только я один. Иногда в религиозные праздники заходит священник с молебном, после остается попить чайку. По соседству на хуторе живет крестьянин нашей деревни Шарымов Иван Данилович, который меня хорошо знает и иногда заходит по каким-либо надобностям. Никаких антисемитских разговоров не вел. А если когда-нибудь кто-нибудь скажет плохое про евреев, то я всегда оговариваю. Случая последнего когда я оговаривал за антисемитизм припомнить не могу. Ни в какой антисоветской организации не состоял и не состою.

Больше ничего показать не могу. Записано с моих слов верно, записанное мне прочитано, Каменский.

Дополнительное показание

Никогда и ни с кем я на политические темы не говорил, ни на каких тайных сборищ я не был. Никогда я о налогах также ни с кем не говорил. Если что-либо мог сказать, только фининспектору, так как иногда неправильно был обложен налог. Например, мне прислали подоходный лист 4700 рублей, после чего я подал жалобу в уездную комиссию о том, что неправильно мне обложил, то есть слишком большая сумма. И после разбора жалобы мне уменьшили налог до 1200 рублей. Так что благодаря этому я совершенно не мог никому ничто говорить, ввиду то, что также соввласть идет мне навстречу. Следовательно я никакой антисоветской агитацией не занимался, так как считаю, было бы преступлением с моей стороны».

Выписка из протокола Особого Совещания при Коллегии ОГПУ от 3 сентября 1929 года. Слушали дело № 841 по обвинению гражданина Каменского Ивана Харитоновича по статье 58\10 ст. УК:

 Постановили Каменского Ивана Харитоновича выслать через ППОГПУ в Сибирь, сроком на три года, считая срок с 14 июня 1929 года. Дело сдать в архив. (ГА РФ, Ф.10035, О.1, Д.П-49043, Л.21).

Местом ссылки Каменского стала территория Кипо-Куларовского сельского совета Тевризского района Омской области, на берегу реки Кип, притока Иртыша. В 1928 году Кипо-Куларовские юрты состояли из 75 хозяйств, основным населением этого места были бухарцы.

После ссылки

Супруги Каменские не опустили руки и продолжили переписку с государством, прося пересмотра приговора и облегчения условия ссылки с учетом состояния здоровья.

Заявление в Особое Совещание ОГПУ от административно высланного Каменского Ивана Харитоновича, проживающего Омский округ, Тевризовский район, Кипакулировского сельского совета:

По приговору коллегии ОГПУ от 3 сентября я выслан в Сибирь сроком на 3 года. Означенный приговор я считаю неправильным, ввиду того, что я ничем не заслужил такого сурового наказания, не сделав против Советской власти какого либо преступления. Я считаю, что следствие по моему делу велось неправильно. Следователям не было принято во внимание мои объяснения, по предъявленным мне обвинениям. […] вместо освобождения получил такой суровый приговор. На первом допросе мне было поставлено следователем в вину то, что у меня бывает священник, которого я будто бы угощаю. На что я ответил, что занимаюся крестьянским хозяйством наравне с другими крестьянами. Принимаю священника в своем доме по праздникам, как это принято среди крестьян, но никакого специального угощением для этого не делал.

На втором моем допросе следователь обвинял меня в антисемитизме, также в том, что будто бы я в апреле месяце 1927 года был с другим бывшим гражданином в квартире гр. Попова и пел монархические гимны. Мне обвинение совершенно не соответствует действительности. […]

Монархистом и иной международной буржуазией я не был, да и не мог быть в виду своего пролетарского происхождения и своему убеждению […]

Перенес в течение 10 месяцев не заслуженное наказание, я живу здесь […] разоряя лишь свое хозяйство, которое является источником для существования моей семьи, что конечно я считаю несправедливо. На основании вышеизложенного […] свое крайне болезненное состояние здоровья, что и удостоверяю прилагая при сем справку. Прошу вашего распоряжения о пересмотре моего дела.

Заявление от гр. Каменской Елизаветы Степановны от 13 ноября 1929 года:

Прошу перевести его (прим. мужа) в какой-нибудь город имеющий медицинскую помощь в более мягкий климат в виду его болезненного состояния, страдающего следующими болезнями: грудной жабой (прим. – стенокардия) со старением сердца и аорты, атеросклерозом, расширением вен на ногах и перерождением сердечной мышцы, что может подтвердить Бутырская тюремная больница, где он был на излечении во время следствия, лечебница поликлиники ЦЕКУБУ, где он пользовался лечением до ареста и в виду частых припадков по зимам грудной жабы и сердечных прошу перевести моего мужа в какой-нибудь город подходящий по климату его болезни и с медицинской помощью.

Просьбы о переводе по здоровью были удовлетворены.

В ПП ОГПУ по Сибири, г. Новосибирск. 05.12.1929г.

ОЦР ОГПУ просит гр. Каменского Ивана Харитоновича […] для отбывания срока ссылки перевести в Южную Сибирь, в место, где он мог пользоваться медпомощью».

Елизавета Каменская, которая осталась без средств к существованию и кормильца, просила о восстановлении своих прав и пожаловалась на конфискацию имущества.

Прошение от Каменской Е.С. во Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет от 22 января 1930 года:

Поданная мною жалоба в Московскую областную комиссию оставлена без последствия. Я лишена избирательных прав, как жена бывшего торговца. Я сама никогда никакой торговли не имела.

[…] И вот за 8 месяцев торговли на имя моего мужа его лишили гражданских прав, а его компаньона, хотя и старшего хозяина, в деле не лишили гражданских прав […] Все это время его работы, связи с сельским хозяйством не терял, но ввиду малого количества земли приходилось все время прирабатывать, так как иначе семью из 4 человек (я жена его, старуха 75 лет и сын 17 лет и он сам) прокормить было нельзя. Да и он сам тоже инвалид. […]

В феврале 1930 года все наше имущество было описано, но затем раскулачивание было отменено и все имущество возвращено. Из приложенной описи видно, каково было наше имущество. А теперь и того не осталось. Коровы пришлось лишиться, то есть продать ввиду большого налога. Дома отдать заводу за ремонт, потому что дом приходит в упадок и ремонтировать его я не в силах. И я отдала его для рабочих, и дохода от дома не имею. Земля осталась в колхозе. А кормлюсь сейчас я хожу на поденную работу, как то стирка белья и мытье полов. И на какую-либо основную работу меня не берут, потому что считаюсь лишонкой. И я убедительно прошу восстановить меня в правах гражданства, чтобы я могла куда либо поступить на работу».

15 февраля 1930 года была составлена опись конфискованного имущества Каменского И.Х. В конце перечня подписи крестьян д. Власово. Мы не знаем, насколько добровольным и осознанным было участие односельчан в конфискации. Но важно, что через полгода раскулачивание отменили и имущество полностью вернули (что известно из прошения супруги Каменского, приведенного ранее). А вот в восстановлении избирательных прав Каменской Е.С. «как жене бывшего владельца чайной» отказали.

Опись

Деревянные столы — 2 шт.

Старый мягкий 1шт.

Комод 1шт.

Мягких стульев 3 шт.

Круглый стол 1 шт.

Маленький столик 1 шт.

Кровать двуспальная 1 шт.

Кровать односпальная 1 шт.

Пружинный матрас 2 шт.

Стулья 5 шт.

Банки для воды 2 шт.

Сундучок 1 шт.

Часы 1 шт.

Лоханка 1 шт.

Роговая вешалка 1 шт.

Фонарь ламповый 1 шт.

Фонарь ночник 1 шт.

Старые сапоги яловые 1 шт.

Лосевые валенки 1 шт.

Шкаф старый 2 штуки,

Шкафов старых 2 штуки,

Сено 12 пудов,

Корова 1,

Картофель 60 пудов.

Уполномоченные по раскулачиванию деревни Власово: М. Лебедев, В. Хрипин, Лебедев, К.Колганов, Лебедев, Евдокия Жиганова, Лебедев П.?, П. Жиганов. Владелец имущества Е. Каменская.

17 августа 1930 года домовладелица Елизавета Каменская заключила договор с организацией из Болшева под названием «Постройка № 1» в лице Орлова В.М. о том, что она сдает на 3 года жилое помещение 12х24 кв. аршин, состоящее из семи комнат и пяти в мезонине. Пять из них заняты жильцами, а две – под Северную Опытную станцию ВСНХ. «Постройка № 1» взимает плату с жильцов и делает ремонт в доме.

Судя по размерам и количеству комнат, главный хозяйский дом ненадолго сохранился в семье, но стал вскоре многоквартирным жилым домом. В нем довольно долго жила тетя Мотя – Матильда Завгородняя. Она работала у Каменского в Болшевской пивной и называла его паном. Благодаря ее рассказам, память об этом человеке многие годы сохранялась у местных жителей. Кстати, довольно долго на чердаках обоих домов Каменского дети находили красивые старинные бутылки.

Дальнейшая судьба семьи Каменских неизвестна.

Дачи Каменского заселили новые люди, и там началась другая, очень любопытная история, о которой расскажем в другой статье.

Из преамбулы Закона РФ от 18 октября 1991 г. N 1761-I «О реабилитации жертв политических репрессий»:

За годы Советской власти миллионы людей стали жертвами произвола тоталитарного государства, подверглись репрессиям за политические и религиозные убеждения, по социальным, национальным и иным признакам.

Осуждая многолетний террор и массовые преследования своего народа как несовместимые с идеей права и справедливости, Федеральное Собрание Российской Федерации выражает глубокое сочувствие жертвам необоснованных репрессий, их родным и близким, заявляет о неуклонном стремлении добиваться реальных гарантий обеспечения законности и прав человека.

Целью настоящего Закона является реабилитация всех жертв политических репрессий, подвергнутых таковым на территории Российской Федерации с 25 октября (7 ноября) 1917 года, восстановление их в гражданских правах, устранение иных последствий произвола и обеспечение посильной в настоящее время компенсации материального ущерба.

В 1998 году Прокуратурой Московской области вынесено заключение о том, что Каменский Иван Харитонович подлежит реабилитации в связи с тем, что вмененные ему в вину высказывания в соответствии с п.«а» ст.5 Закона РФ «О реабилитации жертв политических репрессий» от 18.10.91г. относятся к деяниям, не содержащим общественной опасности и не являющимся уголовно наказуемыми.

Марина ЗАЙЦЕВА

Источники:

1. ГА РФ, Ф.10035, О.1, Д.П-49043
2. ЦГАМО, Ф.2226, О.1, Д.116
3. ЦГАМО, Ф.101, О.1, Д.56
4. МА ЦГАМО, Ф.72, О.1, Д.33